|
|
Взгляд Одиссея | Ulysses' Gaze | Взгляд Улисса | Vlemma tou Odyssea, To |
|
|
| жанр |
Драма |
 |
| страна |
Германия, Великобритания, Греция, Франция |
|
| год выпуска |
1995
|
|
| режиссер |
Тео Ангелопулос /Theo Angelopoulos/
|
|
| актеры |
Харви Кейтель /Harvey Keitel/
Эрланд Юсефсон /Erland Josephson/
Майа Моргенстерн /Maia Morgenstern/
Тханассис Венгос /Thanassis Vengos/
Йоргос Мичалакопоулось /Yorgos Michalakopoulos/
|
|
| видео |
|
|
| звук |
Русский
|
|
| длительность |
169 мин
|
|
| рейтинг |
4.00
|
|
|
|
|
Балканы, один из главных очагов напряженности в Европе, стали натурной площадкой сразу для нескольких значительных фильмов середины 1990-х годов. В 1994 году появилась притча «Перед дождем», через год «Подполье» и «Взгляд Одиссея». Все они, в той или иной степени, отражают трагедию балканских народов, которая началась выстрелом в Сараево и растянулась почти на все ХХ столетие. В который раз, обращаясь к античному наследию, теперь интерпретируя путешествия Одиссея, главный греческий режиссер Тео Ангелопулос создает вариацию эсхатологического мифа — еще одну историю о конце света, но в данном случае все же оставляющую надежду на спасение человечества.
После 35 лет отсутствия на родину в Грецию возвращается знаменитый кинорежиссер. Но позавершении шумной премьеры своего последнего творения он неожиданно отправляется в путешествие по Балканам с целью отыскать три кино-ролика режиссера Янакиса, которые предположительно могут являться первыми греческими фильмами. Опасная одиссея (один из ключевых сюжетообразующих мотивов Ангелопулоса) может рассматриваться как путешествие героя в поисках утраченного времени, или, буквально, по Тарковскому — «запечатленного» на пропавших пленках.
Отправляясь в путешествие, грозящее гибелью, новоявленный Улисс (латинская форма имени Одиссей — отсюда и разночтения в переводе названия) уподобляется своему мифологическому предшественнику. И в этом смысле Балканская война может запросто сыграть роль Троянской, хотя Ангелопулос и не задается целью находить прямые аналогии.
Во «Взгляде Одиссея», который длится без малого три часа (что, впрочем, не является для этого режиссера рекордом длительности) символическая образность и эпическая трактовка времени, хоть и характеризуют авторский стиль, но выглядят уже тяжеловесными. Глубокое дыхание все чаще подменяется самоцитатами, готовыми распасться на визуальные банальности. Если в «Пейзаже в тумане» (1988) волны океана выбрасывали на берег гигантский указующий перст, то на этот раз Ангелопулос довольно долго показывает огромную статую Ленина, уже утратившую свое символическое звучание.
То же самое происходит и с вербальным наполнением. Фразы, вложенные в уста персонажей, как то: «Греция умирает», «Все начинается ниоткуда и кончается нигде», «Конец — это начало», — звучат, мягко выражаясь, выспренно и претенциозно. Уже не смотрится как откровение путешествие Одиссея по временным кругам: его регулярные обращения к судьбоносным моментам далекого прошлого. Ни одну из ретроспекций нельзя трактовать однозначно, поскольку реальность и видения героя сливаются без монтажных склеек в один кусок: персонажи прошлой жизни Одиссея перемещаются в настоящее и так же свободно его покидают.
В то же время лишь пунктиром прочерченная любовная линия прорывает холодность и умозрительность повествования живыми эмоциями, в общем-то не характерными для Ангелопулоса. Начиная со спонтанной завязки, когда Улисс увлекает за собой женщину, стоя на подножке набирающего скорость поезда, и заканчивая горькой развязкой, когда он в полном отчаянии признается, что больше не способен любить.
В контексте творчества режиссера фильм следует считать скорее кризисным, хотя он всерьез претендовал с ним на золото Каннского фестиваля (был удостоен там Гран-при и премии ФИПРЕССИ). И все же надо отдать должное «греческому Тарковскому», который работает без оглядки на капризную моду, раз за разом вживляя в сюжеты ХХ века, казалось, уже давно апробированную античную мифологию.
|
|
|
|
|
Гнетущее, особенно во второй половине, творение, с холодными красками и атмосферой "отчаянной надежды". Из образов эстетической несообразностью выделяются скульптура Ленина и надрывная сцена в финале. Что до временных наслоений - они малоубедительны, а потому неоправданны.
|
|
|
